А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
- Как вам сказать... Видите ли, он взял годичный отпуск и уехал. На север, в имение... - Давно? - Неделю назад. - Вот оно что... А почему? Что произошло? - Этого я не знаю достоверно, а слухи передавать не хочу. Но в вашем доме живет теперь его племянник с семьей, так что если вам нужно где-то остановиться, то моя лачуга в вашем распоряжении... - Спасибо, мистер Пэтт... - звон, и частые шшшух-шшшух-шшшух в ушах, и хрустальная ясность всех видимых предметов, как бы отгораживающая ее от мира; ноги с трудом нащупали пол. - Мне есть где остановиться, не стоит беспокойств... - и лицо слишком ощутимо, будто покрыто воском, восковой маской. - Я пойду, до свидания. Мне нужно принять ванну и поспать... Мистер Пэтт говорит что-то, но Светлана уже не слышит, как не чувствует собственных шагов. Боже мой. Боже, кричит она неслышно, это все из-за меня, это я во всем виновата! За что же - его?! И вдруг понимает, почему голос следователя - там, в лагере, на сортировке - показался ей знакомым. Именно этот голос повествовал тогда, за их с Глебом спинами, о возвращении отца... прощальный вечер на "Эмеральде"... Еще один камешек лег в странную мозаику. Чемдалов брезгливо оттолкнул зеленую пластиковую папку. Все идет, как задумано: в Ньюхоупе цены относительно бумажного фунта выросли на семнадцать процентов. Это уже признаки того, что заработала собственно машина инфляции: ввезенных бумажек при самом эффективном использовании хватило бы на двенадцатипроцентное подорожание. Золото из наличного оборота почти исчезло, в банках огромные очереди, а скоро... почти завтра, да... О, это будет похлеще знаменитой "черной пятницы"! В шести крупнейших банках Мерриленда будут двинуты капиталы, оседавшие три последние десятка лет - и это будет настоящий удар. Нокаут. Не выдержит никто. далее